На главную/ Поэзия/ Публицистика/ Об авторе /Фото/ Контакты

«У сектоведа работы – непочатый край»!

Сектоведение, как учебный предмет образовательного курса высших духовных православных школ, относится к области богословия. Его задача – обоснованное раскрытие истин христианской веры в полемике с еретическими учениями и различными религиозными заблуждениями. Сегодня, когда Церковь и общество столкнулись с проблемой бурного роста сект, многие из которых имеют криминальный характер, сектоведение приобрело особую актуальность. О значении этой научной дисциплины, об ее особенностях, о подготовке миссионеров - священников и мирян, - разбирающихся в области ересей и способных дать им грамотный ответ, и, наконец, о важнейших этапах своей работы и будущих планах рассказывает доцент Московской духовной академии (МДА) и Нижегородской духовной семинарии (НДС), преподаватель сектоведения Роман Михайлович Конь.

- Как давно вы преподаете сектоведение, и что подвигло вас на занятие этой дисциплиной?

По окончании МДА, я учился в аспирантуре при Отделе внешне церковных связей (ОВЦС). Мне было поручено подготовить материал по современным сектам, и я очень увлекся поставленной задачей. Собирал весь доступный материал, анализировал его, пытался проникнуть в причины возникновения новых еретических учений. Через некоторое время по благословению тогдашнего руководителя ОВЦС, митрополита Кирилла, а сегодня патриарха Московского и Всея Руси, я стал заниматься конкретно этой темой, уже как специалист. В 1996 году ректор МДА архиепископ…. Евгений () пригласил меня преподавать сектоведение для своих студентов. Конечно, вести такой курс в стенах Академии – это огромная ответственность и нелегкий труд. Но я с радостью согласился. Осенью 2003 года мне было сделано еще одно важное предложение. Читать лекции по сектоведению меня позвал ректор НДС архиепископ Нижегородский и Арзамасский Георгий (Жданов). Я хорошо знал Владыку еще до его постановления на епископскую кафедру, как отличного преподавателя Византологии в МДА и просто замечательного человека. Несмотря на то, что я проживаю и работаю в Москве и поэтому регулярные выезды в Нижний Новгород связаны с определенными трудностями, я не мог отказаться. Особая теплая атмосфера педагогического коллектива Нижегородской семинарии, высокий уровень ее научных изданий, внимательность и любознательность учащихся - все это со сторицей вознаградит любые затраченные усилия.

- В современном сектоведении существует несколько точек зрения на то, что следует считать «сектой» и какими методами с данным явлением бороться. Роман Михайлович, какой позиции вы придерживаетесь в этой полемике?

Условно говоря, сейчас существует два подхода к означенной проблеме. Первый опирается на опыт западного антикультового движения и оперирует терминами-синонимами «тоталитарная секта» и «деструктивный культ». Яркий сторонник этого направления в сектоведении профессор Свято-Тихоновского гуманитарного университета Александр Дворкин в 1995 году дал такое определение тоталитарной секте: « организация, нарушающая права своих членов и наносящая им вред путем использования определенной методики, называющейся «контролированием сознания», для чего используются различные ограничения в пище, сне, еде». Признаками, по которым какую-либо группу можно отнести к деструктивному культу по Дворкину являются : время возникновения – вторая половина XX века, гуруизм, невиданные ранее синкретизм и эклетизм доктрин, наличие жесткой иерархической структуры, сращивание с международным преступным бизнесом и спецслужбами, стремление к захвату власти, использование обмана и технологии «промывания мозгов», несовместимость с культурной традицией страны пребывания, и еще некоторые другие характеристики. На этих основаниях почти все секты, появившиеся во второй половине прошлого столетия, а также многие коммерческие организации были идентифицированы как тоталитарные. Те же группы, что по всем свои характеристикам относились к деструктивным культам, но зародились раньше отведенного срока, например, иеговисты или мормоны, были названы предтечами тоталитарного сектанства. Такая принципиальная привязанность к рубежу 50-ых годов XX века объясняется тем, что тоталитарные секты представляются как абсолютно новый феномен в истории мировых религий. Ведь пресловутые технологии «контролирования сознания», лежащие в основе деятельности деструктивных культов, это изобретение новейшего времени. Отсюда сторонниками рассматриваемого подхода делается вывод о невостребованности святоотеческого опыта Церкви в борьбе с ересями, противостояние должно вестись не в богословской плоскости, а в правовой и медицинской. Фактически секты воспринимаются не как религиозные движения, а как полумафиозные организации, занимающиеся эксплуатацией людей и выкачивающие из них деньги. В отличие от первого, второй сектоведческий подход опирается именно на опыт Церкви. Согласно ему, учения, проповедуемые так называемыми деструктивными культами, не представляют собой никакой новизны. Они повторяют в общих чертах, а порою даже и в частностях, уже осужденные Церковью ереси. Конечно, у святых отцов нет конкретных аптечных рецептов на все случаи заблуждений, но обращение к их наследию не сводится к заучиванию когда-то разработанных доводов против еретиков и механического воспроизведения найденных методик, а предполагает усвоение некой внутренней логики, интуиции, последовательности развития святоотеческой мысли. Во втором подходе противостояние сектанству не исчерпывается отстаиванием прав людей, попавших в секту, суть борьбы – в свидетельстве об Истине в вопросах, в которых заблуждаются сектанты. Таким образом, акцент делается не на психологических, медицинских и правовых аргументах, которые предполагают, что деструктивные культы «промывают мозги» своим адептам, разрушают общественные институты и угрожают самой целостности государства, а на доказательстве ложности еретических учений, стремящихся ниспровергнуть домостроительство Христово. Я лично не против поиска новых теорий в сектоведении, но, по моему мнению, они должны соответствовать святоотеческому дискурсу.

- Если главное в противостоянии сектам – это раскрытие вероучительных заблуждений, то в каких формах может проходить такая работа?

Согласно теории деструктивных культов, нельзя говорить об обращении и пребывании человека в секте как результате его свободного религиозного поиска – речь идет только об обмане. Поэтому пострадавшего следует «освобождать» путем вмешательства правовых институтов государства. Но святоотеческое понимание отпадения в ересь связывается именно с сознательным выбором человека. И из этого состояния возможен только один выход: принятие истины, осознание заблуждения и покаяние в нем. То есть, необходима богословская полемика Церкви с учением той или иной сектанстской группы. Эффективные формы такого противостояния – проведение диспутов с сектантами, просветительская работа на приходах и в СМИ, наконец, частные беседы миссионеров с заблудившимися людьми. Удивительно, порой, насколько невежественны бывают адепты культов в своих воззрениях на историю христианства и Церкви. Типичный и, наверное, самый распространенный случай, вопрос о почитании икон. Мне не раз приходилось принимать участие в диспутах с представителями сект. Так, в 2007 году на базе Нижегородской семинарии была проведена встреча с адвентистами и пятидесятниками. А совсем недавно в Самарской семинарии я дискутировал с местными баптистами. Надо сказать, что польза от таких мероприятий огромная. Во-первых, для всех присутствующих становится очевидной убедительность наших доводов, а во-вторых, сами сектанты открывают для себя неадекватность своих представлений о православии. И по большей части впечатление у них от этих встреч не самое отрицательное, люди серьезно задумываются. Здесь хотелось бы вспомнить опыт московского священника Олега Сентяева. Он в своей миссионерской работе с сектантами за год обращает в православную веру до ста человек. Показательный результат!

- Поскольку актуальность проблемы сект сегодня более чем очевидна, не считаете ли вы нужным в рамках православного духовного образования создать какие-то профессиональные курсы или даже факультет, где бы готовили специалистов в этом вопросе?

В настоящий момент каких-то особых антисектанских образовательных учреждений в нашей стране и РПЦ нет. Наверное, это связано с тем, что сектоведческая деятельносить имеет харизматический характер, далеко не каждому человеку она подойдет и в итоге окажется интересна. Но поскольку любой священник на приходе занят миссионерским служением, в котором нередко сталкивается с сектами, создание курсов повышения квалификации по линии сектоведения я считаю вполне оправданным решением. Несмотря на то, что изучение сект в духовных семинариях и академиях стремится охватить это явление более полно и глубоко, время не стоит на месте. Вчерашний выпускник высших духовных школ сегодня оказывается не в курсе новых теорий и подходов к проблеме культов, да и сами секты плодятся с огромной скоростью. С удовлетворением могу сказать, что среди моих студентов есть ребята, которые продолжили свои занятия сектоведением , стали преподавателями этой дисциплины и миссионерами.

- В прошлом году увидела свет ваша книга «Введение в сектоведение» - планируется ли ее продолжение? Роман Михайлович, поделитесь и другими вашими планами на будущее.

Вышедшее издание является учебным пособием для студентов духовных семинарий и академий, и посвящено большей частью теоретическим вопросам: исследованию природы сектанства, причин его появления и распространения, изучаются отечественные и западные подходы к борьбе, а также предлагаются существующие систематизации культов. Конечно, хотелось бы написать продолжение пособия и остановиться на анализе уже конкретных сект – в данный момент я начал над этим работу. Что же касается каких-то других новых свершений, то у сектоведа работы сегодня - непочатый край. Время покажет!

Беседовал Григорий ВАЛКИН
журнал "Православное слово в Нижнем Новгороде" №4, 2009г.